«ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА»
(Сегодняшняя история с отсылкой к фильму Аркадия Райкина напомнила).
Лет надцать назад переехал к нам главным в театр оперы и балета сам великий Теодор Курентзис. И вот чуть ли не первая его постановка в нашем театре, опера какая-то, не помню уже.
На сцене ходЮт и поют, я стараюсь зевать незаметно, стыдливо прикрываясь ладошкой… ну опера так опера.
Что меня насторожило в неких движениях в первых рядах партера, не знаю, но секунд через пять я уже, пригибаясь и бормоча извинения, пробирался по коленкам соседей в проход и по нему к первым рядам. В центре то ли третьего, то ли четвёртого ряда тетка со строгим лицом и поджатыми губами усердно обмахивала программой сидящую рядом пожилую женщину. Вернее, уже не сидящую, а сползшую на пол почти под кресло… поэтому мне сзади с моего ряда и не было видно, что происходит.
Ряд полон зрителей, оттаптывая всем ноги и скороговоркой продолжая извиняться, добираюсь до женщины. Голову не держит, кистевого пульса нет… бЯда, однако…
Не знаю, что я там рявкнул на зрителей, но когда выволок ее из-под кресла и на руках потащил к выходу — весь ряд был уже свободен, какого-то недоумевающе-замешкавшегося школьника тащили за шиворот с его места аж три женщины.
Иду с ней на руках к выходу, а проход как-то крутовато вверх идёт, да и тетя мне досталась не худенькая, и думаю, что вперёд будет — я ее таки сейчас уроню, или у меня у самого сердце выскочит и тогда мы с ней тут вместе «уронимся»…
Но дотащил, все-таки, до фойе, сгрузил на банкетку, сам уже еле дышу. Кистевого пульса (у неё) так и нет, на шее — есть немного, но угасающий, ударов 35-40, точно считать время не было.
Так, тетю кладём на банкетку на спину, под колени пуфик какой-то рядом оказавшийся, дышать мне за неё неохота, да и она сама пока справляется, будем поднимать давление. И начал я чуть-ли не со всей дури жать на точки, стимулирующие повышение давления. А они очень больнючие; по-моему, организм готов сам поднять давление, лишь бы его не мучали этой рефлексотерапией…
Через пару-тройку минут тётя начинает вздрагивать при нажатии на точки, а потом в почти бессознательном состоянии руками дергать, причём прямиком в мою сторону: мол, уйди, противный! А спустя ещё пару минут вообще глаза открывать стала, не понимая, кто и за что ее тут буквально пытает, боль ведь реально очень сильная. Я бы ещё немного понажимал победно на точки, гордо поглядывая на гардеробщиц и билетёрш, осуждающе стоящих поодаль, да тут уже бригада «скорой» рысью прискакала.
Врач скорой ей давление меряет, спрашивает, что случилось? А тётя в меня осуждающе рукой тычет и обиженно мычит что-то, да и гардеробщицы-билетерши явно не спешат лавровый венок со сцены мне принести, скорее, наоборот, коллективную жалобу.
Я пытаюсь доктору что-то про коллапс-давление сказать, мол в доску свой, спирт из ваток на дежурствах отжимал, сейчас давление вручную ухитрился поднять… а она, глядя на тонометр каким-то нехорошим тоном говорит: так, а давление ведь вполне приличное, хоть и низковатое; и зырк-зырк подозрительно на меня…
И пошёл я от греха подальше в зал, оперу дозёвывать.
По окончанию представления иду по фойе к выходу, а из зала выходят эти две тётки с первых рядов, одна что программкой махала и вторая, постарше, что под кресло сползла без сознания; живенько так оперу обсуждают и Курентзиса хвалят.
Мазнули по мне неузнавающим взглядом и, потихоньку, пошли к выходу.
«Искусство — волшебная сила!»
