Эпиграфы:
«Пока население в массе своей неграмотно, важнейшими из всех искусств для нас являются кино и цирк».
В.И. Ульянов (Ленин)
«Птицы, покайтесь публично!»
И. Ильф, Е. Петров «Двенадцать стульев»
«Ты там, брат Запойкин, заверни какую-нибудь мантифолию поцицеронистей, потом поминки, на извозчика получишь…»
А.П. Чехов «Смерть чиновника»
«За хорошие ответы, в правом ящике стола – приготовлены конфеты, шоколад и пастила. За такие же, как эти – принесут ремни и плети»
С. Михалков «Миша Корольков»
Ворочаясь на смятых простынях (Морфей не брал что-то в объятья) и, терзаясь мыслями, как бы нам, заблудшим, вернуться в широкое, как ворота, лоно Европы, с чего же начать, подумалось – а хорошо бы Макрон попросил: Merde! Заберите взад своего акциониста П., пока от Парижа не остались одни головешки, как в свое время от Москвы. С нас, после короткого торга снимается малая толика санкций, и мы говорим : “Oui, bien sur!”. И вот — большая железная птица из волшебной сказки, с колёсами, похожими на таблетки, благополучно доставляет огнеборца к родным пенатам Московии. В аэропорту — цыгане, гитары, «К нам приехал, к нам приехал наш Серёжа дорогой!», медведи ну и т.д. Всё как надо, не хуже чем у людей. Уставшего, но не сломленного борьбой с любым режимом П. сажают в винтажные сани и влекут, а-ля боярыня Морозова, по первопутку с мигалками и бубенцами, не куда-нибудь, а на уже ему знакомую Красную площадь. Копыта высекают искры из брусчатки, лошади всхрапывают, Москва беснуется. В толпе встречающих – благодушно, но несколько кровожадно кривящий в ухмылке рот рыжебородый Малюта Милонов с метелкой, перманентно экзальтированная Идолопоклонская со связкой мироточащих пёсьих голов (не тех ли невинно убиенных собачек, царствие им небесное, коих так любил на досуге отстреливать поклонник фуэте?…) и прочие ахфицияльные лица. И вот оно – заветное Лобное место… Но нет, не расправа грядет, а вовсе даже и наоборот! Мы ж таперича толерантные, а посему – «коси коса, пока роса» то бишь, твори творец , и , вапще, не совместить ли тебе все свои, как их там, перформансы в один, напомнить о себе и, тыкскыть, развить их, панимаэшь! К услугам – вощеная дратва для зашития рта и прочих естественных отверстий, колючка для обматывания бренного тела и, для надежности – скотч (и лента, и вискарь), вострая бритва для предварительного тестикул отсечения (а как же, милай, скрепоносные традиции скопчества, чай не баран начихал, все сурьёзно), ну и чего уж там, по традиции — молоток и кипяченые стерильные гвозди для последующего мошонки прибивания.
Так что, не извольте беспокоиться, всё готово. Ах да, ещё и доски от неопалимой купины, то бишь то, что осталось от дверей с Лубянки (главный спонсор и вдохновитель мероприятия), заботливо прикрыты плёночкой от дождя, лежат, ждут… А вот и их представитель (не досок, спонсоров), щёлкает по микрофону, «Раз, раз, раз… проверка связи».
«Дорогие друзья, и, не побоюсь этого слова, товарищи! Начинаем парад-карнавал! — обращается к почтеннейшей публике ( в толпе видны плакаты «Среди нас хлюпиков нет!») спонсор с приятным, но неуловимо незапоминающимся лицом, — Сегодня мы собрались не просто так, а по поводу… (Далее идет перечисление заслуг виновника торжества), — И в заключение хочу сказать, что мы раскаялись и осознали, что мы были часто несправедливы к покойному (О. Бендер про М.С. Паниковского , «Золотой теленок»), тьфу, то бишь, к незабвенному П., а посему прощаем ему всё и даже тот штраф в 500.000 рублей, который мы ему намотали за порчу притвора ( дощечки — то, вот они), а денюжки эти пойдут на благотворительность! Решено – устроить бессрочный! перфоманс нашего авангардиста П., любая непогода ему будет нипочем, от ливней, снега и солнца мы защитим его, да пребудет имя его в веках! «Плотники не мешкают» (В.С. Высоцкий «Разбойничья») и споро сколачивают эдакую будку в виде деревенского нужника, наподобие тех, коими закрывают скульптуры в Летнем саду на зиму. П., гордо задрав голову, самозабвенно и отрешенно, как и полагается истинному художнику, напоминая о первых христианах-мучениках, которых вели на арену для растерзания их львами, поднимается, нет, не на эшафот, а на пьедестал заслуженной славы. Ну, а далее – дело техники. Привычно самоостаграммливается, самозашивается, самозаворачивается, самооскопляется, ногой брезгливо пихает отторженную плоть в сторону спонсоров и садится покурить. Взятый напрокат башенный кран бережно опускает, накрывая страстотерпца П., дощатую будку, правда, слегка стукая его по затылку краешком, как бы отсылая к бессмертной комедии Гайдая «Бриллиантовая рука» (конец второй серии «Костяная нога»). В толпе – сочувствующий, незлобивый смех. Ностальгия… Конечно, хотелось бы следовать дзен-буддистскому коану «Чтобы творение оставалось в вечности – не надо доводить его до конца», но мы же не буддисты какие-то там, «у советских – собственная гордость, на буддистов смотрим свысока!». Спонсоры скоренько намертво пригвождают края будки к Лобному месту и тестикулы П. к фронтальной стенке монумента, теперь он – евротолерантный зеркальный ответ стоящему рядом Мавзолею! Вишенка на торте – табличка на мраморе (история повторяется в виде фарса, по аналогии с эпитафией «Здесь лежит Суворов»), золотыми буквами — «Здесь сидит Павленский». Ниже, мелкими буквами – спонсор перформанса АО «Лубянка». Заботливо завернув в бумажку остатние гвозди, мало ли, понадобятся и, протерев молоток, организаторы откланиваются. «Граждане, довольные, расходятся по домам» (О.Бендер) пить водку и плясать камаринского.
Ф-ф-фух, заснул… Даже сон видел. « Я тоже люблю сны смотреть…» ( персонаж Шар в фильме Соловьева «АССА»).
ПыСы: Хотелось бы, чтобы приснилось что-нибудь попроще, вроде «Маршрутка-мама-солнечный особенный сын-мааам, купи покемона, а то я скажу папе, что ты дяде Сереже писю целовала-пунцовая мама выволакивает сынулю за ручку с до корней обгрызенными ногтями из маршрутки-все ржут-занавес!» или как колобок повесился, но не судьба, видать… «Всё тот же сон!» (монархист Хворобьев «Золотой телёнок»).
Such a dream. Засим позвольте откланяться.